Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы празднуем, братия и сестры, Воздвижение Честного и Животворяще­го Креста Господня. После распятия Христа Крест, это орудие нашего спасения, был вместе с крестами казненных на Голгофе разбойников закопан в глубоком рве. Голгофа в то время перестала быть местом казни, и потому враги Спасителя, желая осквернить святое для Его учеников и последователей место, забрасы­вали холм различным хламом и нечистотами. Однако это все же не помешало Голгофе уже для первых христиан стать местом поклонения и величайшей святыней.

Во втором веке, во время восстания иуде­ев под предводительством лжемессии Варкохбы[1] против Рима, живущие в Иудее христиане, ко­торым он угрожал смертью, вынуждены были оставить свою землю. И таким образом место, где покоился Крест Господень, оказалось за­бытым.

Но вот прошли времена гонений, на им­ператорский трон взошел святой равноапо­стольный Константин Великий. Сам чудес­ным образом уверовавший в силу Креста и исповедавший Распятого на нем истин­ным Богом, он пожелал обрести сей Крест и для того отправил на поиски его в Святую Землю свою мать, равноапостольную цари­цу Елену.

И эта миссия, возложенная на царицу, по милости Божией увенчалась успехом. Были найдены три креста, но ни у кого не возникло даже и сомнения, на кото­ром из них распят был Спаситель ми­ра: ведь только от одного из них непре­станным потоком изливались чудеса, от прикосновения к нему совершались исцеления, и даже усопший человек, к которому он был приложен, тотчас же воскрес. И, конечно, неудивительно, что весь верующий народ, живший в Иеруса­лиме, встретил весть об обретении Крес­та Господня с великим ликованием. Все желали повергнуться перед Крестом ниц и облобызать его. Но огромное стечение людей делало это невозможным. И тог­да святой Патриарх Иерусалимский Макарий[2], встав на возвышенном ме­сте, воздвиг Честное Древо, а объятый благоговейной радостью и трепетом на­род восклицал: «Господи, помилуй!». Многие уверовали тогда во Христа, об­ратились к Нему, в том числе и бывшие некогда врагами Его. А само событие это, столь дивное и славное, получило в на­шей Церкви наименование Воздвижения Честного и Животворящего Креста Гос­подня.

Сила Животворящего Креста подает ве­ликую помощь тем, кто ограждает себя им, и сегодня, как и во все времена. И самая па­мять о нем, и самое созерцание изображения его утешают и успокаивают человеческую душу. Из страшного, наводящего видом сво­им ужас орудия казни Крест превратился, по слову святого Иоанна Златоуста, в «зна­мение нашего спасения, общей свободы и милосердия нашего Владыки»[3].

Страшная, непреодолимая пропасть отде­ляла падшее человечество от Бога. Но имен­но Крест Христов стал тем «мостом», которым преодолевается разделение и которым человек вновь возвращается к своему Творцу, избавля­ясь от греха, проклятия и смерти.

Но помимо, если можно так сказать, братия и сестры, мистического, таинственного плана Креста, есть его план реальный, видимый, ощу­щаемый нами в нашей личной жизни.

Три креста были водружены на Голгофе. На одном из них совершилось великое таинство нашего спасения. На двух других были распя­ты два разбойника, два злодея, два грешника. И вот один из них посреди тяжких страданий, сознавая, что, без сомнения, достойное по делам своим приемлет, исповедал Христа Богом, сми­ренно моля, чтобы помянул его Господь во Цар­ствии Своем. И за это лишь исповедание, за это, на кресте принесенное покаяние, сподобился услышать: Днесь со Мной будешь в раи. А второй разбойник в тех же обстоятельствах не только не смирился, но и с особенным ожесточением хулил и поносил Христа, не вразумляясь даже кроткими уговорами другого казненного, бла­горазумного разбойника. И за нераскаянность свою обрек себя на вечную муку (см.: Лк. 23, 39–43).

Эти два креста, братия и сестры, и эти два разбойника есть образ всего человечества в его отношении к Богу и к тем обстоятельствам, которые по Промыслу Его устраиваются в че­ловеческой жизни. Кто-то, сознавая себя пред Богом последним грешником, рабом неключимым, с покорностью, хотя, быть может, и не без малодушия порой, принимает все посылаемое ему, кается пред Господом, исповедуя Его сво­им Спасителем и Искупителем, и тем спасается. Но таких людей, к сожалению, очень немного.

Кто-то же, напротив, не переставая прогневлять Бога своими худыми делами, и слышать о Нем не желает. А если и слышит, то часто го­ворит: «Если бы Бог на самом деле был, как воз­можны были бы эти беды, которые переживает весь мир и я лично?». Или еще того хуже: обви­няет такой человек во всех своих бедах и зло­ключениях Бога, называя Его немилостивым и неправедным. И таких людей, также к сожале­нию, гораздо больше.

Между тем жизненный крест — общий удел всех людей, как верующих, так и неверующих; не избежит его никто. Таково Божие определе­ние о нас, таково то положение, в котором мы, странники и пришельцы, находимся на этой земле. В том, что это действительно так, удосто­веряет нас неложное слово Самого Спасителя, обращенное к ученикам: В мире скорбны будете (Ин. 16, 33). И в Деяниях апостольских сказано недвусмысленно, что лишь многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14, 22). Говорится и разъясняется эта истина и во многих других местах Священного Писа­ния, учат о ней согласно друг с другом и все свя­тые отцы. Но более всего убеждает нас в ней, по­жалуй, самая наша жизнь: практически каждый человек несет свой крест скорбей.

Многоразличны, братия и сестры, те печаль­ные обстоятельства, те горести, которыми омра­чается и отягощается наша жизнь.

Кто-то желает жить благочестиво и правед­но, по мере сил печется о душе своей, о делах добродетели, но, мучимый худыми навыками прежней жизни или укоренившимися страстя­ми, раз за разом падает в грех и порой совершен­но отчаивается уже в возможности своего ис­правления и спасения.

Кто-то, желая одному лишь Христу по­святить и свою жизнь, и деятельность, где бы ни протекала она, и даже самое сердце свое, по­рой терпит такую брань от душевных искуше­ний, что яд их, кажется, совершенно отравляет, убивает внутреннего его человека. И хочет ви­деть такой человек сердце свое чистым, устрем­ленным к Богу, а видит в нем вместо того змеи­ный клубок страстей и чувствует, как тяготеет оно к земле.

Кто-то видит, что его жизнь сложилась не так, как он предполагал, все планы пошли пра­хом, карьера не удалась, достаток в доме не при­жился, а между тем недалеко и старость. Кто- то, возможно, предан, обманут, оставлен теми, на кого он надеялся, ни с чем. Кому-то недостает средств к существованию, он бедствует, а быть может, и тяжко болен. Иной же теряет близких людей или же просто страдает от гнета одино­чества, никому он, кажется, не нужен в жизни, никто не понимает его, так что и жить нередко не хочется такому человеку. А иному прихо­дится терпеть скорбь, напротив, в окружении самых близких ему людей, не встречая у них по­нимания, а быть может, что всего мучительнее, смотреть, как идут они по жизни путем поги­бельным, смотреть и быть не в силах их от этого пути отвратить...

Да и перечислить невозможно все скорби, которые выпадают нам в этой жизни, из кото­рых складывается крест каждого из нас.

И порой родится в человеческом сердце от всего этого мучительный вопрос, исторгающий­ся из обремененной болезнью души: «Ты, Гос­поди, Которого неизреченной благости мы соз­дание, скажи нам, зачем жизнь нашу растворил горестями? Неужели милосердие Твое не трога­ется нашими страданиями? Зачем даешь Ты мне это исполненное скорбей бытие и потом прекра­щаешь его мучительной смертью?»[4].

И, как пишет в одном из писем своих препо­добный оптинский старец Макарий[5], такой от­вет слышится от Господа человеческому сердцу: «Не услаждаюсь Я твоими болезнями, о человек, — вещает Бог, — но из семени скорбей твоих и твоих печалей желаю произрастить для тебя плоды вечного наслаждения. Не в твоем только теле запечатлел Я закон смерти и разрушения, но запечатлел его и в каждом предмете сего ви­димого мира. Всему миру вместе с телом твоим заповедал Я вопить тебе, что жизнь сия не есть истинная и настоящая, что нет в мире сем ниче­го постоянного, к чему могло бы привязаться сердце твое любовью непредосудительной.

И когда не внемлешь ты, человек, гласу всей вселенной, тогда отеческое Мое благоутробие заставляет Меня поднять жезл наказания, тогда томлю тебя искушениями, измождаю недугами, угрызаю скорбями, дабы ты, оставив безумие, оставив тени, за коими гонишься, припал к сто­пам истины и спасения.

Моя неизреченная благость и человеколю­бие недомыслимое заставили Меня восприять плоть. Моим уничижением Я доставил роду человеческому величие Божества. Претерпев Крест ради спасения людей, кого хочу привлечь к Себе, того сперва поражаю скорбями и стрела­ми скорбей умерщвляю его сердце к временным сладостям. И оттого жезл наказаний есть знамя любви моей к человеку»[6].

Итак, братия и сестры, посылаемый чело­веку крест есть милость Божия к нему. Через крест и только через крест приближается чело­век к Богу и наследует уготованную ему Богом славу. Знали это все святые, все подвижники, все мученики за Христа. И потому крест скор­бей не только не страшил их, но и был для них вожделен.

Так, святой апостол Петр, приговоренный к распятию, почитал его для себя не только ра­достью, но и такой честью, что просил распять его вниз головой, считая себя недостойным при­нять смерть так же, как принял ее Господь.

А священномученик Игнатий Богоносец, говоривший о Голгофской жертве как о «тайне Любви распятой», столь сильно желал постра­дать ради Христа, что просил римских христи­ан не препятствовать его казни и самых зверей, которым был отдан на растерзание, еще заранее как бы молил не проявлять к нему милости, но без остатка пожрать его тело.

И святая мученица Перпетуя^[7], девуш­ка из аристократической семьи, воспитанная в роскоши и неге, находясь в темнице в ожи­дании мученической казни, писала: «Темница стала для меня раем»^[8]. В темнице в страданиях она по-настоящему обрела Христа, и выше этого счастья для нее ничего не могло быть.

Потому и святой великомученик Георгий^[9] среди самых тяжких страданий на вопрос му­чителя: «Как ты, Георгий?» — отвечал: «Очень хорошо»^[10].

Так разумели, братия и сестры, тайну кре­ста и страданий угодники и праведники Божии. А порою и люди, много согрешившие, точно огнем, сжигаемые памятью своих безза­коний, стремились претерпеть за Христа муки и смерть, принести Ему в жертву свою собствен­ную жизнь.

Мы же, не дерзая на такие превосходящие наши силы подвиги, будем тем не менее с покор­ностью и безропотно переносить те прискорб­ности, которыми посещает нас Господь, будем больше полагаться на Его Промысл и неизре­ченную любовь.

Часто нам бывает трудно терпеть; кажется, что Бог посылает что-то для нас непосильное, и мы недоумеваем: «Почему именно эта скорбь нашла на нас, ну ладно бы еще что-то другое.». Но святоотеческое учение таково: древо, из ко­торого сделан крест каждого, выросло на почве его собственного сердца. И потому, если умяг­чим мы эту почву и возделаем ее покаянием и истинным сокрушением, соединим со смире­нием пред Богом и перед людьми, то сделает­ся наш крест удобоносимым и перестанет нас тяготить.

Посмотрим, что есть в нашей жизни удаля­ющее нас от Бога, какими грехами и недостат­ками мы отягощены, и трудом самоисправления постараемся приблизиться к Господу, и Он Сам тогда приблизится к нам и утешит нашу скорбь.

А если и не так, если угодно Ему будет оста­вить нас на кресте, то пусть, как говорит пре­подобный Антоний Великий^[11], то самое, что служит причиной горести, сделается для нас причиной утешения. Пусть мысль о том, что временные скорби этого жития служат для нас очистительной епитимьей, что безропотное терпение их усвояет нас Богу, глубже напечат­леется в нашем сердце. И тогда уныние далеко отбежит от нас.

Блажен, братия и сестры, тот, кто по слову Божию отвергнется себя, возьмет крест, кото­рый дает ему Господь, и пойдет за Христом (см.: Мф. 16, 24). А потому, не отчаиваясь, не из­немогая в терпении, во всех скорбных обстоя­тельствах своих будем со смирением взывать ко Христу: «Господи, достойное по делам на­шим ныне приемлем, но Ты, милостивый, Сам дай нам силы понести наш крест, и помяни нас, грешных, в дивном Царствии Твоем, и этими временными скорбями сподоби внити в него». Аминь.

[1] Шимон Бар-Кохба (с арамейского — «сын звезды») — предводитель иудеев в так называемом восстании Бар-Кохбы против римлян при императоре Адриане, в 131-135 гг. н. э. Восстание было подавлено войсками полководца императора Юлия Севера. Сам Бар-Кохба погиб не от рук римлян, а от укуса змеи.

[2] Макарий I (f333/334), епископ Иерусалимский, святитель. Участник I Вселенского Собора в Никее в 325 г. Немало способствовал возведению храмов на вновь открытых святых местах Иерусалима. Принимал непосредственное участие в обретении и воздвижении Креста Господня. Скончался в Иерусалиме. В иконописной традиции изображается в середине иконы Воздвижения Креста Господня. Память его отмечена 27 февраля в церковном календаре Православной Церкви, 10 марта в Римском мартирологе, а в Греции она совершается 16 августа.

[3] Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе. Издание СПб. Духовной Академии, 1897. Т. 3. Кн. 2. С. 916-921.

[4] У Бога все живы / Православный обряд погребения. Утешение скорбящему. Молитвы за усопших. Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2012. С. 70.

[5] Иеросхимонах Макарий (в миру Михаил Никола­евич Иванов; 20 ноября (3 декабря) 1788 — 7 (20) сентября 1860) — преподобный оптинский старец. Благодаря стар­цу Макарию были изданы собранные в Оптиной пустыни рукописи и переводы прп. Паисия (Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада — супруги Киреевские. Под влиянием прп. Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы. На исповедь и благословение к прп. Макарию приезжали А. К. Толстой и А. С. Хомяков, Н. В. Гоголь и А. Н. Муравьев.

[6] Душеполезные поучения преподобного Макария Оптинского / Составитель архимандрит Иоанн (Захарченко). Издание Введенской Оптиной пустыни, 1997. С. 617.

^[7]             Святая мученица Перпетуя жила в Карфагене. Тайно от своего отца, убежденного язычника, она при­няла святое Крещение, уверовав в Спасителя, и сподобилась мученической кончины вместе со своим братом Сатиром, служанкой Филицитатой и юношами Рево- катом, Саторнилом и Секундом, которые также готовились стать христианами. Несмотря на уговоры отца, рано овдовевшая 22-летняя святая Перпетуя преодолела зем­ную привязанность к любимому своему грудному младенцу ради Жизни Небесной. Перед казнью святая имела от Бога видение, укрепившее ее душевные силы. Это произошло около 203 г. Сохранилось автобиографическое описание жизни мученицы Перпетуи, опубликованное в русском переводе архиепископом Черниговским Филаретом (см.: Жития святых, чтимых Православною Церковью. Февраль. СПб., 1885. С. 3-10).

^[8]                К. П. Победоносцев. История Православной Церкви до начала разделения Церквей // Перепеч. с изд. 1905 г. с испр., изд. 2-е, доп. СПб.: Русская симфония, 2007. С. 97.

^[9]           Святой великомученик Георгий — святой Георгий (Победоносец, Каппадокийский, Лиддский) — христианский святой, великомученик, наиболее почитаемый святой этого имени. Пострадал во время правления императора Диоклетиана, после восьмидневных тяжких мучений в 303 (304) г. был обезглавлен.

^[10]          Ср.: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского. Месяц апрель. Рождества Богородицы Свято- Пафнутьев Боровский монастырь, 1997. С. 366.

^[11]           Имеется в виду преподобный Антоний Великий (251-356), египетский подвижник, основатель пустынножительного христианского монашества. По преданию, однажды, войдя в храм, он услышал евангельские слова: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и имети имаши [будешь иметь] сокровище на небеси; и гряди в след мене (Мф. 19, 21). Поразившись этому, Антоний вскоре отказался от родительского наследства в пользу нищих и убогих, покинул родительский дом и, поселившись недалеко от своего селения в бедной хижине, начал подвижническую жизнь. Память 30 января.