Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Сегодня мы празднуем, братия и сестры, Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня. После распятия Христа Крест, это орудие нашего спасения, был вместе с крестами казненных на Голгофе разбойников закопан в глубоком рве. Голгофа в то время перестала быть местом казни, и потому враги Спасителя, желая осквернить святое для Его учеников и последователей место, забрасывали холм различным хламом и нечистотами. Однако это все же не помешало Голгофе уже для первых христиан стать местом поклонения и величайшей святыней.
Во втором веке, во время восстания иудеев под предводительством лжемессии Варкохбы[1] против Рима, живущие в Иудее христиане, которым он угрожал смертью, вынуждены были оставить свою землю. И таким образом место, где покоился Крест Господень, оказалось забытым.
Но вот прошли времена гонений, на императорский трон взошел святой равноапостольный Константин Великий. Сам чудесным образом уверовавший в силу Креста и исповедавший Распятого на нем истинным Богом, он пожелал обрести сей Крест и для того отправил на поиски его в Святую Землю свою мать, равноапостольную царицу Елену.
И эта миссия, возложенная на царицу, по милости Божией увенчалась успехом. Были найдены три креста, но ни у кого не возникло даже и сомнения, на котором из них распят был Спаситель мира: ведь только от одного из них непрестанным потоком изливались чудеса, от прикосновения к нему совершались исцеления, и даже усопший человек, к которому он был приложен, тотчас же воскрес. И, конечно, неудивительно, что весь верующий народ, живший в Иерусалиме, встретил весть об обретении Креста Господня с великим ликованием. Все желали повергнуться перед Крестом ниц и облобызать его. Но огромное стечение людей делало это невозможным. И тогда святой Патриарх Иерусалимский Макарий[2], встав на возвышенном месте, воздвиг Честное Древо, а объятый благоговейной радостью и трепетом народ восклицал: «Господи, помилуй!». Многие уверовали тогда во Христа, обратились к Нему, в том числе и бывшие некогда врагами Его. А само событие это, столь дивное и славное, получило в нашей Церкви наименование Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня.
Сила Животворящего Креста подает великую помощь тем, кто ограждает себя им, и сегодня, как и во все времена. И самая память о нем, и самое созерцание изображения его утешают и успокаивают человеческую душу. Из страшного, наводящего видом своим ужас орудия казни Крест превратился, по слову святого Иоанна Златоуста, в «знамение нашего спасения, общей свободы и милосердия нашего Владыки»[3].
Страшная, непреодолимая пропасть отделяла падшее человечество от Бога. Но именно Крест Христов стал тем «мостом», которым преодолевается разделение и которым человек вновь возвращается к своему Творцу, избавляясь от греха, проклятия и смерти.
Но помимо, если можно так сказать, братия и сестры, мистического, таинственного плана Креста, есть его план реальный, видимый, ощущаемый нами в нашей личной жизни.
Три креста были водружены на Голгофе. На одном из них совершилось великое таинство нашего спасения. На двух других были распяты два разбойника, два злодея, два грешника. И вот один из них посреди тяжких страданий, сознавая, что, без сомнения, достойное по делам своим приемлет, исповедал Христа Богом, смиренно моля, чтобы помянул его Господь во Царствии Своем. И за это лишь исповедание, за это, на кресте принесенное покаяние, сподобился услышать: Днесь со Мной будешь в раи. А второй разбойник в тех же обстоятельствах не только не смирился, но и с особенным ожесточением хулил и поносил Христа, не вразумляясь даже кроткими уговорами другого казненного, благоразумного разбойника. И за нераскаянность свою обрек себя на вечную муку (см.: Лк. 23, 39–43).
Эти два креста, братия и сестры, и эти два разбойника есть образ всего человечества в его отношении к Богу и к тем обстоятельствам, которые по Промыслу Его устраиваются в человеческой жизни. Кто-то, сознавая себя пред Богом последним грешником, рабом неключимым, с покорностью, хотя, быть может, и не без малодушия порой, принимает все посылаемое ему, кается пред Господом, исповедуя Его своим Спасителем и Искупителем, и тем спасается. Но таких людей, к сожалению, очень немного.
Кто-то же, напротив, не переставая прогневлять Бога своими худыми делами, и слышать о Нем не желает. А если и слышит, то часто говорит: «Если бы Бог на самом деле был, как возможны были бы эти беды, которые переживает весь мир и я лично?». Или еще того хуже: обвиняет такой человек во всех своих бедах и злоключениях Бога, называя Его немилостивым и неправедным. И таких людей, также к сожалению, гораздо больше.
Между тем жизненный крест — общий удел всех людей, как верующих, так и неверующих; не избежит его никто. Таково Божие определение о нас, таково то положение, в котором мы, странники и пришельцы, находимся на этой земле. В том, что это действительно так, удостоверяет нас неложное слово Самого Спасителя, обращенное к ученикам: В мире скорбны будете (Ин. 16, 33). И в Деяниях апостольских сказано недвусмысленно, что лишь многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14, 22). Говорится и разъясняется эта истина и во многих других местах Священного Писания, учат о ней согласно друг с другом и все святые отцы. Но более всего убеждает нас в ней, пожалуй, самая наша жизнь: практически каждый человек несет свой крест скорбей.
Многоразличны, братия и сестры, те печальные обстоятельства, те горести, которыми омрачается и отягощается наша жизнь.
Кто-то желает жить благочестиво и праведно, по мере сил печется о душе своей, о делах добродетели, но, мучимый худыми навыками прежней жизни или укоренившимися страстями, раз за разом падает в грех и порой совершенно отчаивается уже в возможности своего исправления и спасения.
Кто-то, желая одному лишь Христу посвятить и свою жизнь, и деятельность, где бы ни протекала она, и даже самое сердце свое, порой терпит такую брань от душевных искушений, что яд их, кажется, совершенно отравляет, убивает внутреннего его человека. И хочет видеть такой человек сердце свое чистым, устремленным к Богу, а видит в нем вместо того змеиный клубок страстей и чувствует, как тяготеет оно к земле.
Кто-то видит, что его жизнь сложилась не так, как он предполагал, все планы пошли прахом, карьера не удалась, достаток в доме не прижился, а между тем недалеко и старость. Кто- то, возможно, предан, обманут, оставлен теми, на кого он надеялся, ни с чем. Кому-то недостает средств к существованию, он бедствует, а быть может, и тяжко болен. Иной же теряет близких людей или же просто страдает от гнета одиночества, никому он, кажется, не нужен в жизни, никто не понимает его, так что и жить нередко не хочется такому человеку. А иному приходится терпеть скорбь, напротив, в окружении самых близких ему людей, не встречая у них понимания, а быть может, что всего мучительнее, смотреть, как идут они по жизни путем погибельным, смотреть и быть не в силах их от этого пути отвратить...
Да и перечислить невозможно все скорби, которые выпадают нам в этой жизни, из которых складывается крест каждого из нас.
И порой родится в человеческом сердце от всего этого мучительный вопрос, исторгающийся из обремененной болезнью души: «Ты, Господи, Которого неизреченной благости мы создание, скажи нам, зачем жизнь нашу растворил горестями? Неужели милосердие Твое не трогается нашими страданиями? Зачем даешь Ты мне это исполненное скорбей бытие и потом прекращаешь его мучительной смертью?»[4].
И, как пишет в одном из писем своих преподобный оптинский старец Макарий[5], такой ответ слышится от Господа человеческому сердцу: «Не услаждаюсь Я твоими болезнями, о человек, — вещает Бог, — но из семени скорбей твоих и твоих печалей желаю произрастить для тебя плоды вечного наслаждения. Не в твоем только теле запечатлел Я закон смерти и разрушения, но запечатлел его и в каждом предмете сего видимого мира. Всему миру вместе с телом твоим заповедал Я вопить тебе, что жизнь сия не есть истинная и настоящая, что нет в мире сем ничего постоянного, к чему могло бы привязаться сердце твое любовью непредосудительной.
И когда не внемлешь ты, человек, гласу всей вселенной, тогда отеческое Мое благоутробие заставляет Меня поднять жезл наказания, тогда томлю тебя искушениями, измождаю недугами, угрызаю скорбями, дабы ты, оставив безумие, оставив тени, за коими гонишься, припал к стопам истины и спасения.
Моя неизреченная благость и человеколюбие недомыслимое заставили Меня восприять плоть. Моим уничижением Я доставил роду человеческому величие Божества. Претерпев Крест ради спасения людей, кого хочу привлечь к Себе, того сперва поражаю скорбями и стрелами скорбей умерщвляю его сердце к временным сладостям. И оттого жезл наказаний есть знамя любви моей к человеку»[6].
Итак, братия и сестры, посылаемый человеку крест есть милость Божия к нему. Через крест и только через крест приближается человек к Богу и наследует уготованную ему Богом славу. Знали это все святые, все подвижники, все мученики за Христа. И потому крест скорбей не только не страшил их, но и был для них вожделен.
Так, святой апостол Петр, приговоренный к распятию, почитал его для себя не только радостью, но и такой честью, что просил распять его вниз головой, считая себя недостойным принять смерть так же, как принял ее Господь.
А священномученик Игнатий Богоносец, говоривший о Голгофской жертве как о «тайне Любви распятой», столь сильно желал пострадать ради Христа, что просил римских христиан не препятствовать его казни и самых зверей, которым был отдан на растерзание, еще заранее как бы молил не проявлять к нему милости, но без остатка пожрать его тело.
И святая мученица Перпетуя[7], девушка из аристократической семьи, воспитанная в роскоши и неге, находясь в темнице в ожидании мученической казни, писала: «Темница стала для меня раем»[8]. В темнице в страданиях она по-настоящему обрела Христа, и выше этого счастья для нее ничего не могло быть.
Потому и святой великомученик Георгий[9] среди самых тяжких страданий на вопрос мучителя: «Как ты, Георгий?» — отвечал: «Очень хорошо»[10].
Так разумели, братия и сестры, тайну креста и страданий угодники и праведники Божии. А порою и люди, много согрешившие, точно огнем, сжигаемые памятью своих беззаконий, стремились претерпеть за Христа муки и смерть, принести Ему в жертву свою собственную жизнь.
Мы же, не дерзая на такие превосходящие наши силы подвиги, будем тем не менее с покорностью и безропотно переносить те прискорбности, которыми посещает нас Господь, будем больше полагаться на Его Промысл и неизреченную любовь.
Часто нам бывает трудно терпеть; кажется, что Бог посылает что-то для нас непосильное, и мы недоумеваем: «Почему именно эта скорбь нашла на нас, ну ладно бы еще что-то другое.». Но святоотеческое учение таково: древо, из которого сделан крест каждого, выросло на почве его собственного сердца. И потому, если умягчим мы эту почву и возделаем ее покаянием и истинным сокрушением, соединим со смирением пред Богом и перед людьми, то сделается наш крест удобоносимым и перестанет нас тяготить.
Посмотрим, что есть в нашей жизни удаляющее нас от Бога, какими грехами и недостатками мы отягощены, и трудом самоисправления постараемся приблизиться к Господу, и Он Сам тогда приблизится к нам и утешит нашу скорбь.
А если и не так, если угодно Ему будет оставить нас на кресте, то пусть, как говорит преподобный Антоний Великий[11], то самое, что служит причиной горести, сделается для нас причиной утешения. Пусть мысль о том, что временные скорби этого жития служат для нас очистительной епитимьей, что безропотное терпение их усвояет нас Богу, глубже напечатлеется в нашем сердце. И тогда уныние далеко отбежит от нас.
Блажен, братия и сестры, тот, кто по слову Божию отвергнется себя, возьмет крест, который дает ему Господь, и пойдет за Христом (см.: Мф. 16, 24). А потому, не отчаиваясь, не изнемогая в терпении, во всех скорбных обстоятельствах своих будем со смирением взывать ко Христу: «Господи, достойное по делам нашим ныне приемлем, но Ты, милостивый, Сам дай нам силы понести наш крест, и помяни нас, грешных, в дивном Царствии Твоем, и этими временными скорбями сподоби внити в него». Аминь.
[1] Шимон Бар-Кохба (с арамейского — «сын звезды») — предводитель иудеев в так называемом восстании Бар-Кохбы против римлян при императоре Адриане, в 131-135 гг. н. э. Восстание было подавлено войсками полководца императора Юлия Севера. Сам Бар-Кохба погиб не от рук римлян, а от укуса змеи.
[2] Макарий I (f333/334), епископ Иерусалимский, святитель. Участник I Вселенского Собора в Никее в 325 г. Немало способствовал возведению храмов на вновь открытых святых местах Иерусалима. Принимал непосредственное участие в обретении и воздвижении Креста Господня. Скончался в Иерусалиме. В иконописной традиции изображается в середине иконы Воздвижения Креста Господня. Память его отмечена 27 февраля в церковном календаре Православной Церкви, 10 марта в Римском мартирологе, а в Греции она совершается 16 августа.
[3] Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе. Издание СПб. Духовной Академии, 1897. Т. 3. Кн. 2. С. 916-921.
[4] У Бога все живы / Православный обряд погребения. Утешение скорбящему. Молитвы за усопших. Саратов: Изд-во Саратовской митрополии, 2012. С. 70.
[5] Иеросхимонах Макарий (в миру Михаил Николаевич Иванов; 20 ноября (3 декабря) 1788 — 7 (20) сентября 1860) — преподобный оптинский старец. Благодаря старцу Макарию были изданы собранные в Оптиной пустыни рукописи и переводы прп. Паисия (Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада — супруги Киреевские. Под влиянием прп. Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы. На исповедь и благословение к прп. Макарию приезжали А. К. Толстой и А. С. Хомяков, Н. В. Гоголь и А. Н. Муравьев.
[6] Душеполезные поучения преподобного Макария Оптинского / Составитель архимандрит Иоанн (Захарченко). Издание Введенской Оптиной пустыни, 1997. С. 617.
[7] Святая мученица Перпетуя жила в Карфагене. Тайно от своего отца, убежденного язычника, она приняла святое Крещение, уверовав в Спасителя, и сподобилась мученической кончины вместе со своим братом Сатиром, служанкой Филицитатой и юношами Рево- катом, Саторнилом и Секундом, которые также готовились стать христианами. Несмотря на уговоры отца, рано овдовевшая 22-летняя святая Перпетуя преодолела земную привязанность к любимому своему грудному младенцу ради Жизни Небесной. Перед казнью святая имела от Бога видение, укрепившее ее душевные силы. Это произошло около 203 г. Сохранилось автобиографическое описание жизни мученицы Перпетуи, опубликованное в русском переводе архиепископом Черниговским Филаретом (см.: Жития святых, чтимых Православною Церковью. Февраль. СПб., 1885. С. 3-10).
[8] К. П. Победоносцев. История Православной Церкви до начала разделения Церквей // Перепеч. с изд. 1905 г. с испр., изд. 2-е, доп. СПб.: Русская симфония, 2007. С. 97.
[9] Святой великомученик Георгий — святой Георгий (Победоносец, Каппадокийский, Лиддский) — христианский святой, великомученик, наиболее почитаемый святой этого имени. Пострадал во время правления императора Диоклетиана, после восьмидневных тяжких мучений в 303 (304) г. был обезглавлен.
[10] Ср.: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского. Месяц апрель. Рождества Богородицы Свято- Пафнутьев Боровский монастырь, 1997. С. 366.
[11] Имеется в виду преподобный Антоний Великий (251-356), египетский подвижник, основатель пустынножительного христианского монашества. По преданию, однажды, войдя в храм, он услышал евангельские слова: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и имети имаши [будешь иметь] сокровище на небеси; и гряди в след мене (Мф. 19, 21). Поразившись этому, Антоний вскоре отказался от родительского наследства в пользу нищих и убогих, покинул родительский дом и, поселившись недалеко от своего селения в бедной хижине, начал подвижническую жизнь. Память 30 января.