Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня, братия и сестры, день великого праздника, день Богоявления, или, иначе, Крещения Господня.

В этот день Сын Божий и Сын Девы высту­пил на Свое многотрудное земное служение роду человеческому: истинный и всемогущий Бог, смирившийся до зрака раба, явил Себя грешному миру, и мир Его не узнал.

Однако узнал Его тот, кто, по слову еван­гельскому, сам не будучи Светом, был послан, чтобы свидетельствовать о Свете, чтобы все уверовали через него. Это был Иоанн, больший, как сказано, из всех рожденных женами, чья миссия состояла в том, чтобы подготовить путь к человеческим сердцам грядущему Спа­сителю.

С проповедью о покаянии обратился он к народу, произнося замечательные слова, ко­торые и сегодня, и всегда остаются обращен­ными к каждому из нас: Покайтесь, ибо при­близилось Царство Небесное (Мф. 3, 2). Он крестил в водах Иордана приходивших к нему с покаянием, крестил во имя грядущего Мес­сии. И столь велик он был, что многие помыш­ляли о нем, не Христос ли он. Но он, не желая не принадлежащей ему чести, отвечал: Я кре­щу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Ко­торый стал впереди меня (Ин. 1, 26–27). Он будет крестить вас Духом Святым и огнем (Мф. 3, 11).

И действительно: среди народа, никем не за­мечаемый, стоял Господь. И так же, как про­чие, вошел Он в Иордан, прося от Своего раба и создания крестить Его. Трепет объял Пред­течу: он, еще во чреве матери своей Елисаветы познавший пришествие Богоматери со Младен­цем Христом в Ее девственной утробе и радостно взыгравший тогда, мог ли не узнать Спасителя теперь? Оттого-то и ужасался, и страшился вели­кий Пророк, что видел перед собой воплотивше­гося Бога; оттого и удерживал Его, говоря: Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но, во всем покорный своему Владыке, тотчас уступил, лишь услышал от Него: Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить вся­кую правду.

И совершилось непостижимое таинство: преклонивший Своим милосердием Небо, Гос­подь преклонил главу и принял от раба Своего крещение. И тотчас увидел Пророк, как отверз­лись небеса, увидел Духа Божия в подобие го­лубя, сходящего на главу Спасителя, и услы­шал глас с небес, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благово­ление.

Иудеи, приходившие к Предтече, крести­лись ради грехов своих крещением покаяния. Но Сын Божий не имел греха. И Он, как учат святые отцы, вошел в Иорданские струи, что­бы освятить водную стихию, положить начало нашему Крещению, тому великому таинству, в котором рождаемся мы свыше, рождаемся в вечную жизнь, омытые от всякого греха, вновь соединяемся с Богом. И так велико значение та­инства сего, что, как говорит Господь в Своей бе­седе с Никодимом, никто не родившийся от во­ды и Духа в Царствие Небесное войти не может (см.: Ин. 3, 5). А те, кто, уверовав во Христа, приступают к этому таинству, получают власть быть чадами Божиими, которые ни от кро­ви, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились (Ин. 1, 13). И в этом, навер­ное, и заключалась та правда, о которой говорил Иоанну Господь.

И в другом явилась правда, явилась истина, до­толе сокрытая: дивным образом открыл, явил себя в этот великий день непостижимый Триипостасный Бог: Сын, Слово Божие, вступал в Иордан, глас Отца с небес свидетельствовал о Нем, Дух Святый, Утешитель, как голубь, сходил на Него. Но мир, люди, ставшие плотью, не могли этого уразуметь. И только лучший из них, Предтеча, который, крестив Христа Спасителя, сам таким образом принял крещение от Него, созерцая дивное откровение, радовался, ибо радость его, как говорил он сам, исполнилась и преисполни­лась ныне паче всякой меры. Нимало не огор­чало Иоанна, что ученики, оставив его, после­довали за Христом. Он знал, что Пришедшему свыше должно расти, а ему, сущему от земли, умаляться. И видя, что его земная миссия уже завершена, что то свидетельство, ради которого послан он был в пустыню Иорданскую, испол­нено, готовясь уже оставить этот мир, произнес предостережение всему человеческому роду: Верующий в Сына, — сказал он, — имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем (Ин. 3, 36). Он как бы прорек, что весь мир разделится: на тех, кто примет Христа и сподобится стать чадом Божиим, и на тех, кто, отвергнув Спасителя и свое спасение, так и останутся чадами гнева.

И вот мы, братия и сестры, принадлежим к блаженному, увы, меньшинству, к малому стаду тех, кто родился от Бога. И, конечно, вели­чайшая должна быть разница между нами и те­ми, кто такого рождения, к сожалению, не сподо­бился, ибо они земные и мудрствуют по-земному. А мы, принявшие Духа Небесного, по-небесному должны мудрствовать, по-небесному жить. Мы, по слову святителя Феофана Затворника, в этом погруженном во мрак богозабвения ми­ре должны светить, как факелы, огнем любви к Богу и зажигать этим огнем сердца других.

Однако очень часто получается совсем на­оборот. Мы сами, подавленные житейскими заботами, земными привязанностями, гаснем в этом мраке, теряемся в нем, растворяемся в среде людей неверующих, нередко очень мало от них отличаясь: те же страсти, та же гордость житейская, похоть очей и похоть плоти пленяют нас. И те же грехи, подчас тяжкие и смертные, совершают носящие имя христиан, точь-в-точь как и те, кто Христа и знать не желает.

А ведь в какую, братия и сестры, славу вхо­дит принявший Святое Крещение! Люди, ко­торым Промыслом Божиим открывалась сила сего таинства, видели ослепительный свет, схо­дящий свыше на новопросвещенных и как бы одевающий их с головы до ног, осиявающий и украшающий их. Но проходит недолгое вре­мя — дни, а порой и часы, и человек сей славы лишается. Вновь впадает в грехи, и белоснежная риза, облекавшая его, как бы меркнет, тускнеет, оскверняется беззакониями нашими. Отчего получается так, почему и вышедших из купели очищенными и омытыми враг снова уловляет в свои сети? Не оттого ли, что очень часто, при­ходя ко Крещению, человек не понимает, что должно с ним произойти и какие труды — ду­ховный, душевный и телесный — необходимо ему подъять? Приходящий ко Крещению как должно приступает с покаянием к Богу, пред­стает пред Его лице и пред Ним отрекается от своей прежней, без Бога прожитой жизни, от своих грехов, отрекается от сатаны и всех его дел. Он сочетается со Христом союзом вечным, отрекается, приняв по выходе из купели кре­стообразное пострижение, от своей воли, давая обет во всем последовать воле своего Господа и Владыки. И так становится новой тварью, в сердце содержащей закон вечной жизни — за­кон Христов.

Он не может, не должен жить так, как жил прежде, еще не возрожденный, не родившийся свыше. Но мало кто понимает это со всей яс­ностью, братия и сестры, мало кто отрекается от себя и, взяв свой Крест, следует за Христом по этой жизни, и мало кто потому оказывается достойным Его в жизни вечной.

Смысл самих молитв таинства Крещения таков, что из них легко уразуметь, что входя­щий в купель, вступая в Церковь, приходит не к легкой жизни и успокоению, но уготовля­ется на брань с диаволом, миром и с собствен­ной плотью. Потому и именуется он в одной из этих молитв «воином Христовым», что ему предстоит непрестанная духовная война.

О Спасителе в Евангелии сказано, что по­сле Крещения Он Духом был возведен в пу­стыню для искушения от диавола и пребывал там сорок дней и сорок ночей в подвиге поста. И когда уже взалкал Он, когда воспринятая Им человеческая плоть по закону естества уже изне­могла, тогда приступил к Нему сатана, искушая Его. Но, как говорит Сам Господь, искуситель в Нем, безгрешном, не имел ничего своего и по­тому потерпел в этой брани поражение и по­срамленный оставил Его (см: Мф. 4, 1–11; Лк. 3, 1–13).

Так же, братия и сестры, и каждый из нас, просвещенный Святым Крещением, возводится Духом в пустыню этого мира, в котором и враг борет нас, и соблазны окружают со всех сторон, и плоть порой изнемогает. И те же три главных искушения во всех своих видах непрестанно предлагаются нам. Так же предлагает нам сата­на претворить камни в хлебы, броситься с кры­ла храма и, поистине павши, поклониться ему. В этих трех искушениях, с которыми сатана приступил ко Христу, святые отцы видят три главные, источные страсти, которыми потряса­ется непрестанно мир и которые рождают, ис­точают все прочее сборище страстей. Три этих страсти: сластолюбие, славолюбие и сребролю­бие. И кто побеждает их, тот не бывает уже борим прочими. А кто дает им жить в своем серд­це, тот непрестанно низлагается ими и от них рождающимися.

Для чего же попускает Господь нам вести эту брань, отчего благодать Его, крещенская благодать, дар, подаваемый туне, не превозмо­гает в нас греха сама, зачем требует Бог от нас этого тяжкого труда, этой жестокой брани? Ужели не может Он спасти нас Сам, Своей бла­годатью?

Богу возможно все, братия и сестры, но никого не спасает Господь насильно. Ради нашего спасения Он сошел с небес, понес тру­ды проповеди и самую крестную смерть, осно­вал прибежище всех спасающихся — Святую Церковь, даровал ученикам Своим и всем нам Духа Своего Святаго, Утешителя, и доселе не престает промышлять о всех нас и о каждом в отдельности. Господь всемогущ, а мы бес­сильны, мы не можем спастись сами, но нужда­емся в Спасителе своем Христе. И притом, од­нако же, спасет ли нас Господь, зависит лишь от нас. Наше собственное благое произволение, наше стремление к Богу, наш неустанный труд в исполнении Его заповедей — вот те условия, при которых благодать может действовать в на­ших сердцах невозбранно и спасительно.

От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и упо­требляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12),— говорит Господь, обращаясь к нам, Его последователям-христианам, обращаясь и вме­сте с тем ожидая, чтобы мы эти усилия со своей стороны употребили.

Никто не станет спорить, братия и сестры: в мире, который нас окружает, действительно очень трудно жить, трудно учиться благочестию и целомудрию, не видя тому благих примеров, но, напротив, встречая примеры и образы со­вершенно противные. Однако ведь и апостолы обратились со своей проповедью к миру языче­скому, страшному, очень похожему на мир со­временный, вошли в него, в нем жили, испол­няли закон Божий сами и учили исполнять его других.

Конечно, кто-то, быть может, скажет, что это было возможно лишь для апостолов, но от­нюдь не для нас, с нашими немощами и несовер­шенством. Однако на деле возможно это и для каждого христианина, ибо, как с удивительной силой сказано в сегодняшнем апостольском чтении, явилась благодать Божия, спаситель­ная не только для апостолов, но и для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, пра­ведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Хри­ста, Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе на­род особенный, ревностный к добрым делам (Тит. 2, 11–14).

Будем же, братия и сестры, всегда помнить о том, что дивная благодать Божия, дарованная нам туне в Крещении, оживотворяющая и спа­сающая, врачующая наши немощи и восполня­ющая недостатки, обитает в наших сердцах. Бу­дем верить в ее непостижимую силу. И жизнью по заповедям, малыми усилиями своими дадим ей возможность невозбранно действовать в нас. И тогда душа наша и вся жизнь наша просветят­ся прекрасным светом Христовым, и свет этот привлечет к себе других людей и их подвигнет ко спасению, и их сердца согреет и освятит.

А главное — будем, братия и сестры, пом­нить, в какое неизреченно прекрасное одея­ние сподобились мы во Крещении облечься. Ведь мы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Будем соблюдать это одеяние от всякой скверны, от всякой нечистоты, стра­шась всякого греха и всякого порока. А если случилось нам в своей жизни пасть, то порев­нуем омыть, очистить его слезами покаяния.

Время нашей жизни проходит быстро. И ско­ро, очень скоро, по призвании нас в Свое вечное Царство Господь потребует от нас ответа о том, как распорядились мы тем даром рождения в па­кибытие, которого Он нас сподобил. И дай Бог нам тогда всем, принявшим в сей жизни залог благодати, сподобиться в нескончаемой вечно­сти уже неотъемлемой почести горнего звания, неизреченного блаженства, уготованного Гос­подом всем, кто сохранил Ему верность в этой жизни. Аминь.

Святое Богоявление

Крещение Господне (II)

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня, братия и сестры, Святая Церковь воспоминает одно из величайших событий в истории человечества — Крещение Господне, или, как называют его иначе, Богоявление. Про­рок и Предтеча Спасителя Иоанн крестил лю­дей крещением покаяния, приготовляя их, как говорил он сам, к Крещению Духом Святым и огнем. Христос не нуждался ни в покаянии, ни в очищении, ни в приготовлении к чему бы то ни было. Однако вместе с прочими людьми, входившими в воды Иордана, вошел в эти воды и Он.

Господь крестился, братия и сестры, для того чтобы положить начало крещению нашему. Во время Божественного Крещения видимым образом на Спасителя сошел Дух Святый, ра­ди ниспослания Которого роду человеческому явился на земле Христос, ибо именно дарова­ние нам благодати Святаго Духа и было целью Его пришествия в мир, Его страданий и смер­ти на Кресте — так учит в Евангелии Сам Гос­подь, об этом говорят Его апостолы и святые отцы Церкви. Благодатью человек возрождает­ся, очищается от греха, рождается для вечной, не имеющей конца жизни, соединяется с Бо­гом. Это дар, которому нет цены, который пре­восходит весь мир со всеми его сокровищами, дар, который мир не может вместить. И вместе с тем это дар, который приемлет внутрь себя маленькое человеческое сердце.

В житиях, в истории Церкви мы встречаем немало примеров, когда в сердцах святых му­жей и жен тотчас же после принятия ими Кре­щения возгорался тот Божественный огонь, который Господь возжелал принести на зем­лю, возгорался, распаляя их неудержимой лю­бовью к Богу. Вся жизнь их точно исполнялась светом, исполнялась все более и более, доколе не соединялись они со Светом первым, немерк­нущим, доколе не входили, разрешившись от уз плоти, в Свет Трисолнечного Божества.

Этим огнем, братия и сестры, этим светом бы­ла пронизана, согрета, освещена вся жизнь пер­венствующей Церкви, Церкви апостолов и му­чеников, бесстрашных свидетелей Христовой истины, обильно проливавшаяся кровь которых становилась, по слову Тертуллиана ^[1], семенем христианства, дававшим все новые и новые всходы.

Видим ли этот свет, ощущаем ли это тепло мы, христиане, как это принято говорить, по­следних времен? Или же все чаще разливает­ся вокруг нас мрак, или сердца наши все чаще изнемогают от страшного, мертвящего холо­да? Иными словами, действен ли в нас тот дар, который воспринят нами в таинстве Святого Крещения, имеем ли мы в себе живое свиде­тельство своего искреннего соединения с Бо­гом, того соединения, в коем заключается вся цель нашего бытия?

К сожалению, подавляющее большинство православных христиан, задав этот вопрос са­мим себе, с понятной горечью были бы вынуж­дены дать на него отрицательный ответ. Мало, очень мало, братия и сестры, людей, которые приходят ко Крещению по-настоящему осо­знанно, понимая, к какому великому таинству они приступают, какое сокровище приобрета­ют и вместе с тем какую ответственность бе­рут на себя. А потому немного и тех, чья жизнь после Крещения решительно бы изменялась, становилась подлинным обращением от тьмы к свету, для кого это таинство являлось бы ис­тинным перерождением.

Преподобный Григорий Синаит[2] говорит, что дар Божественной благодати, полученный человеком в Крещении, хотя и не истребляет­ся, но как бы погребается, словно горами мусо­ра, страстями и грехами, так что человек даже забывает о нем. Однако Господь милостив, Он не только дарует человеку Свою благодать, но и напоминает ему об этом даре на протяже­нии всей его жизни теми способами, которые конкретно этот человек может воспринять. Кому-то Господь дает испытать радость от со­прикосновения с благодатной жизнью Церкви, радость от участия в этой жизни. Кому-то дает познать радость, приносимую покаянием, ког­да человеческое сердце обретает мир с Богом, мир с людьми. Кому-то дарует Господь откро­вение иной, небесной жизни, предвкушение ее блаженства, сподобляет как бы предощутить его своим сердцем, уязвляет это сердце стрем­лением к вечной, непостижимой во всей ее полноте ни людьми, ни Ангелами Божествен­ной красоте.

Но как бы там ни было, а каждому человеку в течение его земного бытия Господь предоставляет возможность оказаться в положении земледель­ца, обретшего на своем поле драгоценное со­кровище, или купца, нашедшего великолепную жемчужину. И тогда только от человека зави­сит, продать ли ему все для приобретения этой жемчужины, этого сокровища, или как-то иначе распорядиться с тем, что у него есть: только он сам может сделать и делает свой выбор (см.: Мф.  13, 44–46).

Для большинства людей, живущих церков­ной жизнью, характерен такой общий и в то же время такой печальный опыт. Вначале, в период своего обращения и какое-то время после него, человек чувствует незнакомую ему прежде ра­дость — радость от соприкосновения с един­ственным источником истинной жизни и ис­тинной радости. А затем приходит то, что люди горько именуют «серыми буднями», наступает привыкание к Церкви, к богослужению — ко все­му, что в ней происходит. И огонек, только было затеплившийся в человеческом сердце, гаснет, и радость, еще недавно переполнявшая его, про­ходит, словно и не бывало ее. Духовная жизнь че­ловека во многом формализуется. Вроде бы все присутствует в ней: молитвенное правило, пост, храм, исповедь, причащение. Но уходит живое отношение ко всему этому, и душа все больше остывает, пустеет, ожесточается, делается невос­приимчивой к воздействиям благодати.

Как избежать этой беды, этого охлаждения, перехода к противной Богу теплохладности, столь часто делающейся обычным состоянием современных христиан? Наверное, изначально человеку необходимо понять, в чем заключа­ется самое существо христианской жизни, ее смысл. А смысл ее — в приближении человека к Богу, в достижении им реального, ощутитель­ного богообщения или, что то же, в раскрытии в себе очевидным образом дара Божественной благодати, полученного им в Крещении. И это, братия и сестры, не есть только красивые, но ли­шенные конкретного смысла слова, не есть что-то решительно невозможное. Нет, достижение реального богообщения возможно для каждого человека, все различие только в мере трудов и смирения каждого.

Когда мы сравниваем свою жизнь с жизнью святых подвижников, мы не можем не сокру­шаться — так высока, так чиста, так мужествен­на была их жизнь, и так немощна, так низмен­на, так исполнена непреодолимых, кажется, преткновений жизнь наша! Мы ощущаем, ви­дим, что наши грехи, грехопадения, беззакония в личной жизни нашей стеной, скалой, горным хребтом отделяют и закрывают от нас Господа, убивают надежду не то что на соединение, а да­же на приближение к Нему. Но, что хуже всего, зачастую некого вопросить, некому научить нас, наставить, вразумить, как спасаться, как к Богу идти... И это более всего заставляет современ­ных христиан скорбеть и унывать. Но неужели Господь действительно поставил нас в такие условия, когда нам уже просто невозможно при­близиться к Нему и соединиться с Ним и опыт­но вкусить и познать, яко благ Господь (Пс. 33, 9)? Этого не может быть, думать так — значило бы принимать тягчайшую хулу на Бога. Следо­вательно, путь по-прежнему открыт для всех и каждый может увидеть его и идти по нему.

Неизменными видами делания, вводяще­го человека в живое богообщение, являются, по учению святых отцов, трезвение, внимание к себе, борьба со страстями и молитва. Трезвение и внимание необходимы для того, чтобы че­ловек знал, что происходит в его сердце, чтобы своевременно отсекал все нечистое, греховное и, напротив, укреплялся в богоугодных добро­детелях. Без борьбы со страстями невозможно обойтись, поскольку человек в своем насто­ящем состоянии в полном смысле порабощен, связан ими, страстный навык не проходит, ес­ли не вести против него постоянную и непри­миримую войну.

А молитва есть то единственное, что способ­но исполнить непреодолимой силой немощно­го, бессильного человека, ибо молитвой человек, по выражению преподобного Никодима Святогорца^[3], как бы влагает свое оружие в десницу Божию, дабы Сам Господь ратовал за него и побеждал Своей несокрушимой мощью вос­стающих против него врагов.

Если же говорить, братия и сестры, более обще, пытаясь в нескольких словах сформу­лировать самое главное, то скажем так: всегда, во все времена, с тех пор как пришел на землю Христос и по всем концам ее разнеслось слово Его Божественного благовестия, единствен­ным путем приближения человека к Богу было и остается исполнение Евангелия жизнью — всего Евангелия, всех его заповедей.

Господь говорит, что эти заповеди малы и нетяжелы. Но почему же в противность се­му так трудно бывает их исполнять? Все дело в том, что соль Евангелия, о которой говорит Спаситель (см.: Мк. 9, 50), соль, без которой исполнение его невозможно, — это самоотрече­ние. Самоотречения требует от человека каж­дая заповедь Христа, исполнение заповедей умерщвляет мир в наших сердцах, изгоняет из них землю и открывает для них небо. Чело­век постоянно выбирает между двумя диаме­трально противоположными волями — между своей падшей волей и волей Божией, то есть выбирает, можно сказать, между собою и Бо­гом. И потому чем более отказывается он от се­бя, тем более приближается к Богу.

По мере того как откликается человече­ское сердце на евангельские заповеди, откры­вается оно и для действия благодати. И чем более действует в нем благодать, тем большую власть обретает над ним евангельское слово.

Оно постепенно действительно превращается, как говорит апостол Павел, в обоюдоострый меч, пронзающий сердце человека и как бы вы­резающий из него все, что есть в нем чуждого и враждебного Богу (см.: Евр. 4, 12).

Но не надо думать, братия и сестры, что Гос­подь тотчас требует от каждого приступающе­го к Нему чего-то великого, непосильного. Же­лая, чтобы мы приблизились, взошли к Нему, для этого дивного восхождения Он пригото­вил каждому из нас свою лествицу — от зем­ли до небес. И не требует, чтобы мы взлетели по ней, но обязывает подниматься по ней по­немногу, день за днем. Первая ступенька ее так низко, что на нее и восходить не нужно, надо только наступить на нее, она уже под ногами. И следующая — очень близко. Лишнее слово, которое мы не сказали, лишняя обида, которую мы простили, лишний повод осудить, который мы не использовали, лишний случай смирить­ся, которым, напротив, не пренебрегли, — все это ступени, которыми человек в сердце своем совершает восхождение к Богу.

И надо ощутить, братия и сестры, благо­дать не как тот «аванс», который был выдан нам в начале нашего пути, но как дар за созна­тельный труд, чтобы понять, каково жить с ней и каково без нее, и затем искать ее всем сердцем. А благодать, если мы только внимательны, са­ма постепенно все открывает: и то, что мешает ей действовать в нас, и то, что отверзает для нее наше сердце. Необходимо лишь внимать этим внушениям благодати и поступать сообразно им. Нужно отсекать все противное Господу, о чем извещается сердце, и стремиться всеми силами к тому, что Господу любезно. Если так, по совести, по истине жить, не попустительствуя себе, не предаваясь беспечности, то все больше и больше будет открывать и Сам открываться человеку Бог, и все больше сил, и разумения, и благодати будет Он подавать.

Безусловно, братия и сестры, то, о чем мы го­ворим сейчас, труд. Иногда радостный и легкий, но гораздо чаще, почти всегда, тяжкий и многоскорбный. Но, как говорит преподобный Исаак Сирин, «никто не восходил на небо, живя про­хладно» ^[4]. Если стоит ради чего-то потрудиться в своей жизни, то в первую очередь именно ради стяжания благодати, которая обратит в небо са­мое наше сердце. В ней, в Божественной благо­дати, подающейся человеку в таинстве Святого Крещения, заключены все дары, которые только может возжелать наша душа. Мы желаем сча­стья, а благодать наполняет сердце человека таким счастьем, таким ликованием, что даже святые, испытывая это, порой просили Бога, как преподобный Ефрем ^[5], умерить этот дар, ибо не могли его вместить.

Мы стремимся к любви, а благодать испол­няет наше сердце всепоглощающей любовью к Богу и дает нам как бы ощущение той неиз­реченной любви, которой любит нас Господь.

И вот что, пожалуй, важнее всего. Мы, ве­рующие люди, желаем еще в этой жизни обре­сти уверение в том, что Господь не лишит нас участи спасенных. И опять же лишь благодать подает человеческому сердцу такое уверение. Когда человек, стяжавший в своем сердце бла­годать, будет проходить через мытарства, то де­моны, опаляемые ее огнем, в ужасе отшатнутся от него, и он спокойно минует их.

Эта благодать, как говорит в одной из своих проповедей замечательный подвижник ХХ столе­тия архиепископ Серафим (Соболев)^[6], получен­ная при Крещении, раскрытая нами исполнением заповедей и скорбями, покроет нас и на Страшном суде Христовом. Как прекрасная брачная одежда, она введет нас в Небесный чертог нашего Спаси­теля и будет источником вечного, непрестанного блаженства в Его Небесном Царствии. Аминь.

^[1]           Тертуллиан (Квинт Септим Флорент Тертуллиан; ок. 155–245). Богослов, один из наиболее выдающихся раннехристианских писателей и теологов, автор более 40 трактатов, посвященных отношению христиан к язычеству, вопросам христианской морали и опровержению ересей.

[2] Преподобный Григорий Синаит (ок. 1268 — XIV) — известный православный святой; является одним из авторов сборника духовных поучений «Добротолюбие». К его литературному наследию относятся также наставления о внутренней жизни, 15 глав о безмолвии и 142 главы о заповедях. Святой Григорий известен и как автор духовных песен. Память его совершается 8 августа и в первую неделю по неделе Всех святых.

^[3]           Никодим Святогорец (в миру Николай Калливурси; 1749-1809) — афонский монах, богослов, почитает­ся как святой в лике преподобных. Память совершается в Православной Церкви 14 июля (по юлианскому кален­дарю). Автор множества богословских творений, в числе которых «Увещевательное руководство “О хранении пяти чувств, воображения, ума и сердца”», перевод сочинения Лоренцо Скуполи «Брань духовная» (в русском переводе, выполненном Феофаном Затворником,— «Невидимая брань»); «Венец Приснодевы» (собрание из 62 канонов Богородице, собранное из афонских рукописей); толкование правил семи Вселенских соборов; гимнографические сочинения и др.

^[4]             Творения иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина. Слова подвижнические. Сл. 35. [Репринт. воспр.: Сергиев Посад: Типография Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1911.]. М.: Правило веры, 1993. С. 152.

^[5]               Преподобный Ефрем Сирин (IV в.; память 28 января/10 февраля). Богослов и гимнограф, автор толкований на Священное Писание, множества проповедей, богослужебных текстов, молитв, в том числе покаянной молитвы, которая читается во время Великого поста.

^[6]              Архиепископ Богучарский Серафим (Соболев) родился 1 декабря 1881 г. в Рязани. В 1908 г., во время учебы в Санкт-Петербургской Духовной академии, был пострижен в монашество с именем Серафим (в честь прп. Серафима Саровского). В 1909–1911 гг., будучи помощником смотрителя Духовного училища в Калуге, часто посещал Оптину пустынь, окормлялся у старца Анатолия (Потапова). 1/14 октября 1920 г. в кафедральном соборе города Симферополя был хиротонисан во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии. В апреле 1921 г. по благословению Святейшего Патриарха Тихона назначен управляющим русскими приходами в Болгарии с титулом епископа Богучарского. В 1920–40-е гг. владыка Серафим вел активную архипастырскую деятельность, особо заботился о жизни русских эмигрантов в Болгарии. Опубликован ряд богословских трудов и проповедей владыки. Скончался архиепископ Серафим 26 февраля 1950 г., в Неделю Торжества Православия. Его могила в русском храме святителя Николая в Софии очень почитается православными верующими.