Память преподобного Серафима, Саровского чудотворца ^[1]

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Сегодня, братия и сестры, мы совершаем память преподобного Серафима Саровского, удивительного святого, просиявшего в Российской земле.
За тысячелетие своей христианской истории Святая Русь принесла Богу богатый плод: святители и преподобные, благоверные князья и блаженные, Христа ради юродивые и неисчислимый сонм мучеников и исповедников — все они как бы в едином лике предстоят пред Престолом Божиим на небесах и возносят свои молитвы о нашем народе и о всей Церкви Христовой.
Но, пожалуй, нельзя не согласиться, что в этом прекрасном лике особое место занимает преподобный Серафим. Свидетельство тому — та слава, та любовь, которыми он, как никто, за исключением разве только преподобного Сергия, почтен от русских людей.
Мы часто говорим о том, как трудно жить в этом мире, говорим о том, что чем больше удаляется мир от Бога, тем труднее в нем быть христианином. И это действительно так. Мы можем видеть, что с течением веков все холоднее становятся человеческие сердца, что та любовь, по которой язычники узнавали древних христиан, все больше оскудевает, и, дай Бог, чтобы не иссякла она совсем. И подвиги древних отцов уходят в прошлое, так что часто люди, услышав о них, с трудом могут и поверить в то, что подвиги эти были для кого-то возможны. И кажется, что все это закономерно, обусловлено естественным, хотя и страшным процессом в истории человечества — процессом апостасии, отступления людей от Бога.
Но вот перед нами пример преподобного Серафима. Кто он был? Такой же человек, как и мы, по всему подобный нам. Но чем объяснить ту удивительную ревность по Богу, те совершенно сверхъестественные подвиги, ту святость и те чудеса, о которых всегда вспоминаем мы, говоря о преподобном? Ведь хотя он жил и не во времена гонений, но и в его пору Церковь Христова на Руси переживала, быть может, не самые лучшие времена. И тогда дух мира входил в нее, покушаясь изменить и пере¬устроить ее. И даже многие из собратий пре¬подобного по монашеству не понимали его, больше того, соблазнялись тем, как он жил.
А при всем при том вся жизнь преподобного Серафима была непрекращающимся свидетельством о реальности Небесного Царства — того, которое сокрыто в сердце христианина, и того, в котором, по слову Самого Христа, вос¬сияют праведники, как солнце (Мф. 13, 43).
Вся жизнь преподобного была дивным чудом, так что люди, едва соприкоснувшиеся с ней, уже жили сами ощущением этого чуда. Не было, не было такой болезни, такой беды и скорби, в которой молитва «убогого Серафима», как называл он себя сам, не принесла бы страждущему облегчения. И сколько душ, придавленных уже, казалось бы, совсем к земле, после встречи с ним воспряли, устремились к небесам! И не только встреча, но часто и слух о дивном чудотворце производил поразительную перемену в человеческих сердцах.
В чем же причина того, что такая сила Божия являлась в этом замечательном подвижнике, преподобном Серафиме, и почему так немощны мы?
Однажды некий брат задал вопрос об этом самому преподобному. «Нет решимости»,— был ответ старца.
И это действительно главное, чего не хватает нам. Мы не решаемся до конца довериться Христу, не можем решиться поверить каждому Его слову, не решаемся последовать за Ним до конца. И оттого наша жизнь так скудна и скорбна, так часто отнюдь не похожа на ту жизнь, к которой призывает в Евангелии Господь.
По слову Спасителя, никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9, 62), а мы все время обращаемся назад и оттого остаемся неуправленными в Царствие Божие. Потому-то милосердый Господь и посылает нам болезни и скорби, чтобы хотя бы через терпение их мы, отказывающиеся нести добровольные подвиги благочестия, получили спасение.
А преподобный Серафим знал, что человек с раздвоенным сердцем, сердцем, которое любит мир больше, чем Бога, нетверд и не устроен во всех своих путях, и потому он, как говорил сам, вверил себя и всю свою жизнь Господу, как вверяется железо ковачу. Он не спрашивал себя, что под силу ему и что нет, он совершенно забыл человеческую немощь, отдавая себя Богу всецело, умирал каждый день, чтобы жить вечно.
Бог не мерою, Им определенной, дает человеку Духа Своего. Нет, Он дает каждому столько, сколько тот может вместить. И именно потому, что делалось сердце преподобного дивным сосудом, чистым от всякой скверны, даровал ему Господь такое непостижимое обилие благодати, что изливалась она прежде и изливается доселе на с верой обращающихся к Саровскому чудотворцу за помощью и утешением.
С какой дивной любовью встречал преподобный приходящих к нему! «Радость моя!» — раздавался его благоуветливый голос, и человек всем сердцем своим ощущал радость, радость Пасхи, радость воскресения своей души.

Необычайно радостным и торжественным событием было первое обретение мощей пре­подобного ^[2], которое мы воспоминаем ныне. Но едва ли не еще более чудным и радостным было их обретение второе — уже в наше вре­мя ^[3].

Церковь тогда только оживала, поднима­лась из-под руин, под которыми старался по­хоронить ее этот мир. И человеческие сердца, еще хладные, еще закаменевшие, недоверчи­во обращались к ней. И именно тогда Господь Своим дивным Промыслом даровал препо­добному как бы вторую жизнь, снова вывел его делателем на Свою жатву. И для сколь­ких людей их приход в Церковь, их церковная жизнь начались со встречи с преподобным! Сколько сердец оттаяло и ожило, хоть «кра­ешком» своим соприкоснувшись с его ангель­ской святостью, с его христоподражательным смирением и Божественной любовью!

Мы не знаем путей Промысла Божиего, не знаем, по чьим молитвам милует и спа­сает нас Господь, и откроется это, наверное, лишь по отшествии нашем от земли, но ве­рим, что ни один человек из обратившихся когда-либо с молитвой к преподобному Се­рафиму не забыт и не будет забыт никогда, так же как и при жизни святой помнил всех, кто искал его помощи и предстательства у Господа.

Святые, братия и сестры, невзирая на все немощи и согрешения наши, очень любят нас, молятся о нас, ходатайствуют о мило­сти к нам в своем предстоянии пред Богом. Но особенно близки и дороги им те, кто стре­мится здесь, на земле, подражать их подвигам и добродетелям, те, кто, будучи перстным, сам стремится к небесам.

Поревнуем же и мы, преодолевая непосто­янство и малодушие в себе, поревнуем о том, чтобы хоть в чем-нибудь, хоть как-то под­ражать преподобному Серафиму, подражать не в сверхъестественных подвигах, но в жаж­де молитвы, в устремленности к Богу, а са­мое главное — во всецелой преданности Его Божественной воле. Будем прибегать к помо­щи преподобного во дни скорбей и напастей, будем просить его молитв о наших делах зем­ных, а еще усерднее — о снискании небесного, сокровища духовного.

Огонь, который принес Господь на землю, воспламенил сердце преподобного Серафима. И Господь больше всего желает, чтобы и в нас возгорелось это дивное пламя. Помолимся Са­ровскому чудотворцу, чтобы и наших сердец коснулась искорка этого огня и, воспламенив их любовью к Богу, осветила нам путь в вечное небесное Отечество наше, где ныне в незаходимой славе сияет он сам. Аминь.

^[1]             Преподобный Серафим Саровский (в миру Прохор Мошнин;1754-1833) — великий русский святой и духовный мыслитель, иеромонах Саровского монастыря. Несколько лет провел в уединенной келье в лесу, приняв на себя подвиг отшельничества. После 1825 г. основал и несколько лет окормлял женскую обитель в Дивеево. Канонизирован в 1903 г. Память преподобного — 15 января и 1 августа.

^[2]             Первое обретение мощей прп. Серафима Саровского — 1 августа/19 июля 1903 г.

^[3]             Второе обретение мощей прп. Серафима Саровского — 15 (2) января 1991 г.