После сих дней зачала Елисавета, жена его, и таилась пять месяцев и говорила: так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поноше­ние между людьми. В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилей­ский, называемый Назарет, к Деве, обручен­ной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, ска­зал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размыш­ляла, что бы это было за приветствие. И ска­зал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обре­ла благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. он будет велик и наречется Сыном всевыш­него, и даст Ему Господь Бог престол Дави­да, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет кон­ца. Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевыш­него осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бес­сильным никакое слово. Тогда Мария сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твое­му. И отошел от Нее Ангел.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Страшным приговором, братия и сестры, прозвучали слова Божии над поражен­ными ужасом нашими прародителями, когда грехом непослушания они сами лишили себя дарованного им Богом блаженства. Изгнание из рая, труды и болезни, смерть — таков был от­толе удел земнородных. И все лишь по их соб­ственной вине. Все будущие бедствия и скорби, общественные потрясения и кровопролитные войны — все это как последствие их преступ­ления. Как же, наверное, страшно и тяжело им тогда было под этим невыносимым грузом собственной вины! И еще тяжелее было от со­знания того, что змий, хитрый и коварный, так обманувший их, всегда будет преследовать лю­дей, жалить их в пяту, то есть уязвлять все но­выми и новыми грехами.

Но вот одно слово Божие, одно обетование пролило в души Адама и Евы свет утешения, озарило их надеждой. Это слово о семени же­ны, которое сотрет главу змия (ср.: Быт. 3, 15).

Сотрет его главу, то есть освободит челове­чество от страшной власти над ним диавола, от власти смерти, от того проклятия, которо­му подпало оно по причине прародительского греха.

Так отрадно было обетование Божие, так запало оно в души прародителей, что о нем-то лишь, верно, и помышляли они, на исполне­ние его уповали всем сердцем. И, родив сына своего первенца, радовалась Ева и ликовала, восклицая: Приобрела я человека от Господа (Быт. 4, 1). Радовалась, ибо, как свидетель­ствуют некоторые толковники, полагала, что он-то и есть то семя жены. И как ужасно было ее разочарование, когда первенец ее, а имя ему было Каин, стал первым убийцей на этой земле и пролил кровь своего единородного брата!

И вся дальнейшая история человечества, такая долгая, представляла собой горькую цепь несбывшихся надежд и страшных разочарова­ний. Однако люди все же ждали исполнения обетования. Ждали, ибо без этого исполнения теряла бы смысл сама жизнь, ждали потому, что слово Божие не исполниться не могло.

И вот настал день, когда Предвечный Совет Божий о спасении человечества нако­нец открылся в своем исполнении, открылся удивительно просто и неожиданно. Архангел Гавриил, предстоящий пред Богом, послан был в галилейский город Назарет к Деве Ма­рии, обрученной мужу, именем Иосиф, Деве, неизвестной миру, но через Которую миру пришло спасение.

И удивительные, ни с чем не сравнимые, никогда прежде не слыханные слова раздались из уст Небесного Благовестника: Радуйся, Бла­годатная! Господь с Тобою, благословенна Ты между женами. Не бойся, Мария, ибо Ты об­рела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во­веки, и Царству Его не будет конца.

Гавриил призывает Деву радоваться, но как же ликует и радуется он сам! Если на Небесах, у Ангелов Божиих, как говорит Господь, радость бывает великая о покаянии одного только грешника и о его спасении, то ка­кая же радость и какое торжество должно было воцариться при вести о том, что пришел в мир Его Спаситель, истинный и всемогущий Бог!

И радость эта переполняет сердце Самой Пречистой Девы. Обычно смирение и скром­ность Ее столь велики, что мы как бы и не ви­дим Ее даже на страницах евангельских, почти не слышим Ее голоса. Но и Она не в силах бы­ла сокрыть, удержать в себе той вести, которую принес Ей Божественный Посланник.

С поспешностью идет Она в страну На­горную, во град Иудин, к родственнице Сво­ей Елисавете. И та, едва услышав приветствие Пречистой, исполнившись Духа Святаго, по­добно Архангелу, именует Богоотроковицу бла­гословенной и Матерью Господа. И тогда вос­торг и ликование чистейшей души Богоматери изливается в дивной богодохновенной песни: Величит душа Моя Господа,— восклицает Она,— и возрадовался дух Мой о Боге, Спаси­теле Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей, ибо отныне будут ублажать Меня все роды (Лк. 1, 46–48); ублажать за то, что Ею, как говорится в одном церковном песнопении, Дверью Небесной, отверзлись для нас двери Божественной милости. Весь ход человеческой истории изменился в тот день: остановился страшный бег в бездну вечной смерти и дивная лествица, возводящая человека к Богу, утвер­дилась между небом и землей.

И вот здесь, братия и сестры, казалось бы, лишь радостью и благодарностью должны были бы исполняться и наши сердца. Но вме­сте с тем родится в них часто и такой вопрос: «Почему же так долго ждал Господь, попуская людям мучиться, томиться без Него, почему раньше не прозвучало на земле благовестие архангельское?». И в ответе на этот вопрос приоткрывается нам одна очень важная исти­на взаимоотношений Бога и человека, помо­гающая понять, в чем же заключается тайна спасения. Не прозвучали слова архангельского благовестия раньше, потому что не к кому было послать Архангела на землю, ибо не было пре­жде на земле Пречистой Девы Марии. Спасе­ние было уготовано людям от века, и не терпел, как сказано в одной церковной молитве, не тер­пел Господь видеть создания Своего, мучимого диаволом и грехом. Но Сын Божий должен был воплотиться, стать Сыном Человеческим. И Та, от чистых кровей Которой восприял Он Свою плоть, Пресвятая Дева Мария, явилась как бы плодом, венцом всего Ветхого Завета, пригото­вившего Ее, единую Нескверную и Пречистую. Только лишь Она по Своей святости и чисто­те достойна была стать Матерью Бога Слова. И пока не родилась и не возросла Она на этой земле, не могло совершиться великое таинство искупления.

Мы часто слышим, что нет, дескать, неза­менимых людей на свете. Но на самом деле каждый человек исключителен, неповторим, каждый сам по себе — великая тайна, великая драгоценность пред очами Божиими. И во всей полноте истинность этого можно видеть на при­мере жизни Богородицы, ибо не могло быть какой-то иной Матери у воплотившегося Сына Божия, но только лишь Она одна.

Поэтому, братия и сестры, внимательнее вглядимся в Ее образ, постараемся уразу­меть, почему именно Дева Мария из Наза­рета удостоилась от Бога такой недомыслимой чести.

Пресвятую Деву именуют цветом всех до­бродетелей. И действительно: не было такой добродетели, которую в совершенстве не ис­полнила, не явила бы Она в своем житии. Самое рождение Ее было необычайным, ибо явилась Она на свет как плод слезных проше­ний бездетных и уже престарелых родителей Иоакима и Анны, которые обещали посвятить дитя свое, если родится, Богу, и в ответ на их молитву даровал им Господь благословенное чадо, которое явилось не только утешением для них, но и радостью всему миру.

Мы говорим о святости, целомудрии и чи­стоте Пресвятой Девы, чистоте, поистине пре­восходящей и ангельскую. Где, в какой среде возмогла Она возделать и сохранить ее, спо­добиться от Бога таких благодатных дарова­ний? Средой и местом этим был Божий храм, в котором воспиталась и пребывала Она поч­ти до самого благовещения. Там обучилась Она безмолвию и богомыслию и благодаря тому высокой созерцательной молитве.

Церковное Предание повествует, что во время пребывания Пресвятой Девы в хра­ме Ангел Господень приносил Ей пищу — так строг был Ее собственный пост, что Господь Сам являл попечение об укреплении Ее телес­ных сил.

О том, как проводила Пречистая время в годы Своего пребывания в храме, следуя за церковным Преданием, повествует также бла­женный Иероним ^[1]. С раннего утра подвизалась Она в молитве, затем занималась рукоделием и упражнялась в чтении слова Божия. Потом вновь становилась на молитву и пребывала в ней до вечера, пока Ангел не приносил Ей пи­щу, которую Она принимала из его рук.

Пресвятая Дева не могла знать, что имен­но Ей суждено стать Матерью Спасителя мира. До благовещения эта тайна была от Нее сокры­та. Но таково было стремление Ее чистой души к Богу, что, живя в храме, Она Своими подви­гами добродетели Сама соделала Себя дивным храмом, готовым принять в Себя Божество, сделаться Его обиталищем.

Но была, братия и сестры, между прочи­ми добродетелями Пресвятой Девы одна, по­добная драгоценной жемчужине, без которой не имели бы такой цены все остальные: это было исполненное невыразимого смирения послушание воле Божией. Непослушанием отпали от Бога прародители и предались самоохотно смерти. И с той поры поселилось в человеческом сердце, процвело в челове­ческом роде какое-то страшное непокорство, страшное противостояние Божественной во­ле, оно стало как бы стеной между человеком и Богом. И что говорить о простых людях, ког­да даже и в святых людях, в пророках прояв­лялось оно!

Но вот в Назарете Галилейском мы, пожа­луй, впервые слышим эти удивительные слова: Се, Раба Господня, да будет Мне по слову твое­му (Лк. 1, 38).

Никогда не мыслила о Себе Пречистая Дева высоко. Желала Она, как гласит Преда­ние, быть лишь служанкой у Той Девы, от Ко­торой, как знала Она из пророчеств, должен был родиться Спаситель мира. Но когда узнала волю Божию, тотчас приняла ее.

Она предала Себя Богу всецело, не оставив в Себе ничего своевольного, себялюбивого, то­го, от чего не была бы готова отказаться по слову Божию. И не только в радости и славе прояви­лась эта Ее покорность. Нет, истинно, что и при страшном проречении Симеоновом об оружии, которое пройдет Ее душу, звучали в Ее сердце все те же слова: Да будет Мне по слову Твое­му. И когда сбывалось это проречение, когда переживала Она самые страшные часы Своей жизни у голгофского Креста, при всей скорби не было в Ней и тени ропота и непокорности. Даже если и не могла Она знать до конца всей сокровенной сущности происходящего, всего Промысла Божия, Она все же предавалась это­му Премудрому Промыслу всецело.

Что может ожидать всесильный Господь от немощного человека? Все, что имеем мы, имеем от Бога. Потому ни жертвы, ни дары, ни самые подвиги наши не имеют цены сами по себе. Но есть нечто, что также даровал нам Господь и что, однако, принадлежит нам самим: это воля, наша свободная воля. Только от нас зависит, куда склонить ее — на самоугодливое исполнение похотей нашего естества или же к полной преданности Богу. И потому покор­ности ждет от нас Господь, полной, детской, са­мозабвенной преданности Ему; ждет готовно­сти оставить все — и желания, и пристрастия, и мудрования свои — и пойти за Ним до конца, на каждое слово Его отвечая Ему в сердце: «Да будет мне, Господи, по слову Твоему!». И такая душа, предавшаяся Богу, пред Богом драгоцен­нее всего, в нее вселяется Господь, ее избирает Своим прекрасным чертогом, нерукотворным храмом.

Все мы, братия и сестры, желающие спа­стись и наследовать вечную жизнь, должны почитать тех, кто угодил Богу в подвиге своего земного бытия, должны призывать их в своих молитвах, взирать на их пример. Но более всего должны мы почитать Пречистую Деву: Ею во­шло в мир спасение, Ею вошел в мир Сам Гос­подь, Ею же приводимся к Богу мы, все люди, и потому не напрасно именуется Она «мостом, к небеси приводящим»[2]. Чаще должны мы об­ращать к Ней свой мысленный взор, ибо в Ней непостижимая в своем совершенстве совокуп­ность всего, что угодно Богу; и именно Ей хо­рошо бы прежде всего научиться подражать в меру своих сил, и главное — в Ее преданности Божией воле.

Сознавая же свое собственное несовершен­ство и свою немощь, будем молиться, чтобы Она Сама, Царица Небесная, утвердила нас в по­корности этой воле, всегда благой и спаситель­ной для нас; чтобы Она, смиреннейшая из всех людей, и нас научила смирению истинному и нелицемерному. Такие молитвы Пречистой Деве приятны и угодны, и Она скоро отзывается на них. И никогда не оставляет Царица Небес­ная никого, кто вверил Ее покрову и Матерним молитвам свою жизнь, ибо очень любит Она людей и ни один, самый, может быть, негодный человек, не забыт у Нее, но о каждом Она милосердует и каждому сострадает.

Потому никогда не перестанем прибегать к Ней с мольбой, дабы и к нам приклонила Она милосердие Своего Божественного Сына, чтобы спасение, через Нее вошедшее в мир, Ее усердным ходатайством пред Сыном Своим и Господом нашим и мы снискали по исходе своем. Аминь.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы вспоминаем, братия и сестры, од­но из величайших событий в истории мно­гострадального человеческого рода, вспоминаем о том, как небесный вестник Архангел Гавриил возвестил Пречистой Деве Марии о зачатии и рождении Ею Спасителя мира — Христа.

Раздаются дивные слова архангельского благовестия, а где-то в то же самое время идет война, льется человеческая кровь, низвергаются и вновь утверждаются престолы, плетутся инт­риги и кто-то всерьез помышляет, что именно он вершит судьбы всех земнородных. Но самое главное событие в мире совершается в тишине убогой назаретской горницы. Господь, Царь сла­вы, уже нисходит, вступает на землю, зачинаясь во чреве Пресвятой Девы, уже торжествуют о спасении своих меньших братий — людей — ангельские воинства, ужасаясь вместе с тем от­крывающемуся им немыслимому таинству.

А люди все еще ничего не знают об этом, на земле по-прежнему царят смятение и скорбь. И только Та, Которой сужде­но стать Матерью воплотившегося Бога, во смирении преклоняя главу, кротко отве­чает Архангелу: Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. Дух Святый осеняет Ее девственную утробу, и в ней зачинается без­начальное Слово. Не только человеческому, но и ангельскому уму невозможно постиг­нуть это невыразимое тайнодействие. Лю­ди удалились своим преслушанием от Бога, удалились настолько, что были не способны сами вновь приблизиться к Нему. Они по­гибали вдали от Источника жизни, радости и света, все более и более погружаясь во мрак греха и смерти. Казалось, что уже никто и ничто не сможет им помочь, не сможет их спасти. Но вот Господь Сам преодолевает то неизмеримое расстояние, которое пролег­ло между Ним и Его творением, соединяется с ним так, как не был соединен прежде: Сам делается Человеком и через это соединение человека претворяет в бога. Для Господа нет ничего невозможного, и Он совершает это чудо Своей милости и могущества.

Мы всматриваемся сегодня, братия и сест­ры, в это событие, которое отстоит от нас на две тысячи лет, и в то же время так близко нашему уму и нашему сердцу, и видим череду челове­ческих страданий, те кровь и слезы, которые орошали землю на протяжении тысячелетий до того часа, когда раздались слова: Радуйся,

Благодатная! И мы хотим понять, почему так медлил Господь, почему Его благость столь долготерпела видеть человека, погибающего во грехе.

И вот ответ: после грехопадения наших праотцев не было такого мгновения, когда бы Бо­жественная Любовь не обходила человеческие сердца и не искала человека, готового принять Ее, сделаться Ее вместилищем. На протяжении всей истории человечества лишь одна Дева Ма­рия оказалась достойной соделаться селением Божества, лишь из Ее чистых кровей пожелало исткать для Себя человеческую плоть собезначальное Отцу Слово. Ни до Нее, ни после не было и не будет на земле никого, подобного Ей по свя­тости и чистоте.

Да, братия и сестры, ровным счетом никто, будь то земные люди или даже небесные силы, не может сравниться с Матерью Божией в Ее близости ко Творцу, в Ее непостижимом вели­чии. Но вместе с тем именно благодаря Ей, если можно так сказать, открылся путь для Бога к че­ловеческому сердцу и к самому человеческому естеству, и для нас, людей, благодаря Ей же от­крылся прямой путь и доступ к Богу. Она не толь­ко та Небесная Дверь, через Которую вошел Сын Божий в мир, Она для нас и вернейший и вы­сочайший образец для подражания, если ищем соединения с Богом, как своей самой вожделен­ной цели, и мы. Потому и Ее жизнь, Ее свойства должны быть поняты, осмыслены нами, чтобы вновь и вновь побуждать нас к познанию смысла жизни, к познанию самих себя.

Мы можем говорить о добродетелях Пре­святой Богородицы. Мы можем упомянуть о Ее непрестанном пребывании в посте, в телесном утруждении себя, в молитве и богомыслии как о той аскезе, которая необходима для каждого христианина. Мы можем сказать о Ее непревзой­денном целомудрии, о Ее кротости и смирении, превознесших Ее превыше небес. Мы можем, на­конец, сказать о Ее любви к Богу, ибо никто не лю­бил Бога так, как Она. Но сегодня, вспоминая Ее ответ Архангелу Гавриилу: Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему, хотелось бы обратить внимание на ту добродетель, которая нам пред­ставляется во всей жизни Матери Божией глав­ной, первостепенной.

Имя этой добродетели — совершенная пре­данность Богу. Именно она, эта безраздельная богопреданность, всецелая покорность, доверие своему Творцу, соединяет человека с Богом более всего. Предать себя Богу — не значит вступить на легкий и всегда радостный путь. Это значит, однажды приняв из руки Божией чашу горестей и скорбей, испить ее до конца, пока рука Божия сама не отнимет ее от наших уст. Матерь Божия приняла эту чашу, ответив: Се, Раба Господня... В этих словах заключалось все: и принятие той скорби, которую испытывала Она, когда видела ненависть иудейского народа к Ее возлюблен­ному Сыну и Господу; и принятие той ни с чем не сравнимой боли, от которой разрывалось Ее сердце, когда Она видела Сына Своего стражду­щим на Кресте; и принятие, наконец, невыно­симой для Нее разлуки, когда Божественный Страдалец, испустив дух, оставил Ее на попе­чение Своего девственного ученика.

В этой богопреданности, братия и сестры, заключается ответ на многие наши недоумен­ные вопросы, разрешение загадок, конец всех исканий. Почему в нашей жизни за радостью обретения Бога так часто следует скорбь из-за Его потери, когда Он словно скрывается от нас, подобно тому как заходящее солнце оставляет все живое во мраке? Кто или что может засло­нить от нас безграничного Бога, кто может пре­градить всесильному Богу путь в наше сердце, в котором Он преискренне желает обитать? Мы, только мы сами можем сделать и делаем это: наша воля, противящаяся воле Божественной, встает между нами и Богом как непроходимая стена.

И дело не только в том, что мы нарушаем эту волю в ее явном выражении, нарушаем еван­гельские заповеди, оправдывая это нехваткой времени, обстоятельствами и своей немощью. Нет, Господь снисходит к каждому из нас и таин­ственно говорит нашему сердцу, что Он желает конкретно от нас. Мы слышим этот Божествен­ный голос в обращенных к нам словах наших близких, наших друзей и недругов, узнаем его в различных обстоятельствах своей жизни, раз­дается он во внушениях нашей неподкупной об­личительницы — совести. И вот, оказывается, что мы чаще всего стараемся, слыша, не слы­шать. Отказ от своей воли, от чего бы то ни было своего, хотя бы и ради Бога, настолько труден, что мы предпочитаем отворачиваться, бежать от лица Господня, как бежал некогда от него пророк Иона в Фарсис (см.: Иона 1, 3).

Здесь, братия и сестры, главный выбор за че­ловеком: кого предпочитает он — Бога или се­бя? Предпочтет человек Бога и вступит на путь многотрудный и скорбный, но и неизреченно сладостный — обретет полноту жизни в Нем, заключающем в Себе истинную цель его бытия. Предпочтет человек самого себя — останется со своей собственной пустотой, той иллюзией бытия, которая всегда так жестоко и неожидан­но разрушается подступившей смертью.

Мы часто говорим о том, что все скорби че­ловек переживает именно из-за удаления от Бо­га, переживает как наказание, вразумление, как епитимью. И потому возможно, что у кого-то возникает вопрос: откуда же скорби, если чело­век обращается к Богу, обращается на путь богоугождения?

Прежде всего, братия и сестры, как говорит преподобный авва Дорофей, ни одно доброе человеческое дело не может быть твердым, ес­ли ему не предшествует или не последует ис­кушение ^[3]. Иначе говоря, ни одно доброе дело, будучи неиспытанным, не имело бы пред Богом никакой цены. В каждом деле, совершаемом ра­ди Бога, должна быть жертва, доказывающая, что мы действительно любим или хотя бы стремим­ся полюбить Бога. Господь принес Себя в жерт­ву за нас, и мы должны приносить себя в жертву Ему, в жертву чистую, истинно богоугодную.

Надо помнить, что Бог ищет не только дел, Господь испытует наше сердечное расположе­ние, исследует все, что в нас есть. И если мы всмотримся в себя, в свои дела и поступки, да­же и совершённые, кажется, ради Бога, очами, просвещенными светом благодати, то увидим, что ничего истинно доброго в них нет. Каждое дело, каждый шаг, каждое слово окажутся от­равленными либо тщеславием, либо гордостью, самолюбием, самоугодием — ничего не найдет­ся в нас безусловно чистого, истинно достойно­го Бога.

Когда благодать открывает таким образом человеку его сердце, то это, братия и сестры, причиняет человеку ни с чем не сравнимую боль. Человек трудится, бьется над собой. И вот оказывается, что все, что есть в нем, не только не угодно еще Богу, но и пропитано, точно ядом, грехом. И человек уже не знает, чье он в этот момент достояние — Божие или же врага Его, отца лжи. Кажется, именно из-за этого чувства восклицает в своем Покаянном каноне крит­ский архипастырь ^[4]: «Да не буду стяжание, ни брашно чуждему», то есть да не приобретет меня за мою же нечистоту в свое вечное до­стояние враг, который чужд для меня. И тут же за этим следуют слова, рожденные отчаянием в себе, но и исполненные при том безграничной надежды на Бога: «Спасе, Сам мя ущедри!» ^[5].

Да, братия и сестры, наверное, каждому из нас в борьбе с нашей падшей природой, с на­шей греховной волей приходится переживать такие моменты, когда мы чувствуем, что не мо­жем преодолеть искушения, преодолеть козни врага, преодолеть прежде всего самих себя. Че­ловек чувствует, что его борьба протекает пред лицем Самого Бога, понимает, что падением он предает Его; но все равно ничего не может с собою сделать. И именно этого внутреннего испытания часто не выдерживает человек: пав и ощутив свое предательство, он уже не смеет взирать на Бога.

Мы неслучайно обращаемся к этой теме: ведь именно из таких моментов борьбы состо­ит вся христианская жизнь. И если человек, по­теряв дерзновение, оставляет борьбу, то посте­пенно жизнь его перестает быть по-настоящему христианской. И потому, братия и сестры, очень важно понять, как при всей своей немощи чело­век может научиться побеждать, предавая себя той Божественной воле, против которой бунту­ет его поврежденное грехом естество.

Этого не видит и не знает никто, но в момент своего страдания и борьбы, в момент нестер­пимой боли человек говорит в сокровенности своей души такие слова: «Господи, я не могу победить искушения. Но Ты, Творец и Влады­ка всего существующего, Сам войди в мое серд­це, Сам сотвори в нем Твою волю, хотя бы оно и не желало того, хотя бы и противилось тому. Я чувствую, что так обращаться к Тебе меня по­нуждает Твоя благодать. Это Твоя рука, протя­нутая мне, чтобы я не отпал от Тебя и не погиб. И я, Господи, держусь за Твою руку».

И вслед за тем человек видит, как совер­шается чудо. Он видит действие Бога в своей жизни. Он видит, как не он сам, но Господь в нем побеждает искушение и страсть, упразд­няет соблазн, прекращает смятение и бурю. Но вместе с тем человек чувствует, что Бог — об этом не скажешь иначе — отнимает у него то, чего он так страстно желал. И от этого ему тоже больно. Эта боль — мзда, которую он пла­тит за бесценную Божественную помощь, пре­одолением ее доказывая, что слово, сказанное им в молитве Богу, было искренним.

И если человек, пребывая в искушении, вновь и вновь просит Бога о том, чтобы Он Своей Божественной волей преодолел его че­ловеческую волю, то снова действует Господь, и постепенно от раза к разу боль и скорбь пре­творяются в радость. Воля человека соединяет­ся с волей Бога, и в самом человеческом сердце Господь, словно нестерпимым огнем, истребля­ет всякую скверну и нечистоту, и христианин действительно становится для своего Создате­ля жертвой чистой и благоугодной.

Мы уже сказали о том, что достоинство Матери Божией неизреченно и неподражаемо. Но Господь, хотя и невозможно кому-либо достичь чести Матери Его, все же говорит, что любая человеческая душа в близости сво­ей к Нему может стать Ему как бы и сестрой, и братом, и даже матерью (см.: Мф. 12, 50). Путь к этому лишь один — творить волю на­шего Небесного Отца, оставив свою, отрекшись от нее. И лучшей наставницей, братия и сестры, станет для нас в этом Та, Которая, услышав ар­хангельское: Радуйся, Сама стала радостью и ве­селием всего человеческого рода, — Пречистая Дева Мария.

Поэтому будем всегда молить Ее, чтобы и нам помогла Она совершенно оставить свои хотения и соделала нас достойными принять в сердце своем Сына Божия, соединиться с Ним нерасторжимо, дабы и с нами, как с Нею, пребыл Господь и мы бы пребыли с Ним здесь, на земле, и в бесконечной вечности. Аминь.

^[1]               Софроний Евсевий Иероним (342-419 или 420) — церковный писатель, аскет, создатель канонического латинского текста Библии. Почитается как в православной, так и в католической традиции как святой и один из учителей Церкви. Память в Католической Церкви — 30 сентября, в Русской Православной Церкви (именуется Иероним Блаженный) — 28 июня (15 июня по юлианскому календарю), в Элладской Православной Церкви — 15 июня по григорианскому календарю.

[2] См.: Акафист Божией Матери, икос 2.

^[3]              См.: Преподобного отца нашего аввы Дорофея душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великаго и Иоанна Пророка. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. Собственная типография, 1900 [репринт. изд. — Джордан-Вилль, 1970.]. С. 189.

^[4]              Святой Андрей Критский Иерусалимский (ок. 660-740) — византийский ритор и гимнограф, автор «Великого покаянного канона», читаемого на 1-й и 5-й седмицах Великого поста. Память 4/17 июля.

^[5]             Великий канон преподобного Андрея Критского. В четверг. Песнь 4.